Свобода и новые ценности – вот что может дать нашему обществу развитие частной собственности. Но для этого нам предстоит преодолеть кризисный синдром и поднять дух предпринимательства и заниматься поиском новых лидеров. О том, как это сделать, в интервью «&» рассказала председатель правления АО «Фонд развития предпринимательства «Даму» Ляззат Ибрагимова.
Ляззат Еркеновна, как вы оцениваете уровень деловой активности у нас в стране?
Если мы посмотрим рейтинг Doing Business 2012, то увидим, что Казахстан за последние три года смог значительно улучшить свои позиции, переместившись на 6 строчек вверх. Сейчас мы находимся на 47-м месте, в то время как Кыргызстан занимает 70-е место, Россия — 120-е, а Узбекистан — 166-е. Что касается Казахстана, то место, которое мы сейчас занимаем, на мой взгляд, отражает вполне реальную картину. Мы считаем, что деловая активность в Казахстане восстанавливается. Этому способствовали своевременные антикризисные меры по стабилизации ситуации в стране, беспрецедентный объем финансовой помощи малому и среднему бизнесу. Только в рамках реализации антикризисных программ через наш фонд была оказана финансовая поддержка на сумму более 611 млрд тенге, это ресурсы, которые выдавались на револьверной основе, в результате чего фактически каждый пятый тенге, который выдавался БВУ сектору МСБ, имел отношение к программам фонда «Даму». Теперь наша самая главная задача — чтобы опыт более 12 тысяч предприятий, которые получили господдержку, стал для других предпринимателей показательным.
На протяжении последних трех лет в рейтинге Doing Business лидирует Сингапур. На ваш взгляд, что мы можем перенять у того же Сингапура, чтобы улучшить свои результаты по индексу деловой активности?
Я встречалась с г-ном Филиппом Йо, руководителем корпорации SPRING Singapore — крупнейшей государственной корпорации по развитию инновационного предпринимательства. Ее руководитель рассказывал о том, что он две трети своего рабочего времени проводит за пределами Сингапура. Западные СМИ называют его «серийным похитителем людей». Дело в том, что он составляет базы данных наиболее талантливых людей, которые разрабатывают инновационные продукты. Он встречается с ними и предлагает условия по развитию и внедрению этого продукта именно на территории Сингапура. Он занимается трансфертом не технологий, а людей, которые уже потом создают технологии внутри Сингапура. И я думаю, что, наверно, вот этот подход очень хороший — привлечь людей, соответствующих очень высоким требованиям, и тогда эти люди могут делать любые проекты. Поскольку очень часто мы ставим сам проект впереди человека, который его реализует. В Сингапуре вначале вкладывают в людей. К примеру, они максимально высоко подняли зарплаты государственных служащих. И теперь быть сингапурским государственным служащим — это мечта каждого молодого сингапурского человека. Понимаете? Не попасть в государственную корпорацию, а именно попасть на государственную службу. И попадают туда наиболее талантливые и прогрессивные члены сингапурского общества.
Казахстану очень важно повышать роль частного предпринимательства, в том числе за счет институционализации всего сектора.
Да, и в Казахстане сейчас молодежь больше тяготеет к тому, чтобы получить места в министерствах и ведомствах. Насколько в этот период государственного капитализма, когда все мы так или иначе причастны к обслуживанию бюджетных денег, государственных программ, национальных проектов, нужно заботиться о предпринимательстве?
Я думаю, что понятие «государственный капитализм» у нас в стране немножко переоценивается. Ведь сам капитализм подразумевает под собой форму взаимоотношений, где есть частная собственность. Но когда мы говорим о государственном капитализме, мы фактически больше говорим о государственном предпринимательстве и подразумеваем под этим использование госактивов в целях получения доходов. Но я хочу напомнить, что исторически любые системы развиваются устойчиво именно в тех случаях, когда распространены частные предпринимательские отношения.
Казахстану очень важно повышать роль частного предпринимательства, в том числе за счет институционализации всего сектора. Вот сейчас можно говорить, что сектор состоялся. На 16 млн человек в Казахстане 1,338 млн зарегистрированных субъектов частного предпринимательства. Но если посмотреть более внимательно, то мы видим, что только 64% являются активно действующими, а 94% из них являются субъектами малого предпринимательства.
И государству нужно определиться, с какой целью оно управляет экономикой. Если мы говорим о занятости, то нам нужно дальше развивать именно малый бизнес. Если мы говорим о диверсификации, то, наверно, ставку надо делать на средний бизнес. Если мы ставим себе задачи по пополнению бюджета, распределению государственных активов, то тогда приоритетом являются крупные компании.
А эти задачи разве противоречат друг другу?
Они не противоречат друг другу, они взаимосвязаны. Но нужно посмотреть очень внимательно именно на то, какие акценты мы расставим в нашем институциональном развитии. Я бы, наверно, акцентировала внимание именно на развитии среднего бизнеса, на тех, кто уже создал первоначальный капитал в сфере торговли, услуг и сейчас ищет ему применение, планируя производить что-либо в Казахстане.
Вообще, мне кажется, «мade in Kazakhstan» должно стать лозунгом в рамках стратегии роста нашей страны. А для этого нужно создавать нормальные условия для бизнеса, привлекать инвесторов. Пусть они приходят со своими технологиями, пусть здесь регистрируются. Они могут даже быть владельцами этих компаний. Самое главное, чтобы они приносили с собой знания, технологии и находили им применение здесь, в Казахстане.
Почему-то, когда заходит речь о социальном эффекте предпринимательства, мы всегда говорим, что социальный эффект МСБ выражается именно в занятости. Я бы посмотрела на это шире. Все демократические государства с четко выстроенными общественными институтами имеют очень большую структуру частной собственности. Там человек, который владеет активами, является свободным человеком. Помните, как говорил Федор Михайлович Достоевский: «Деньги — это отчеканенная свобода». Одним из признаков свободного человека, который строит демократическое общество, должно являться наличие частной собственности, защищенной государством. И, говоря об экономическом эффекте, мы, конечно, понимаем, что Казахстан является своеобразным государством, где на сегодняшний день бюджетная политика и все другие процессы выстроены в зависимости от мировых цен на металлы, нефть и газ. Поэтому нам не мешало бы подумать о нашей стратегии роста на перспективу нескольких столетий. В 2004 году я была на обучающем семинаре в норвежском фонде Innovation Norway, который предоставляет услуги по внедрению инновационных решений в промышленности Норвегии, помогая развитию регионов Норвегии и продвигая норвежскую продукцию на международные рынки. Тогда на мой вопрос, в чем миссия и стратегия организации, руководители организации ответили кратко, но ёмко. Innovation Norway занимается поиском ответа на один-единственный вопрос: чем будет заниматься Норвегия, когда у них закончится нефть? Поэтому, поняв, что именно мы ставим во главу угла — институциональный, социальный или экономический эффект от предпринимательства, мы сможем выстраивать работу с бизнесом, которая даст нужный нам результат в будущем. На мой взгляд, наиболее важным для нас сейчас является взращивание среднего бизнеса, который постепенно должен занять достойную нишу для того, чтобы конкурировать с бизнесом других стран.
Про диверсификацию говорится уже давно, но воплотить ее в жизнь как-то не получается. Что нам нужно исправить, чтобы действительно получилось отойти от сырьевого сектора, занять другие ниши и стать конкурентоспособными?
Во-первых, дать простор частным интересам и инвесторам. Поэтому я считаю самым важным, что в государственной программе «Дорожная карта бизнеса — 2020» (ДКБ-2020) впервые был применен механизм, когда частный кредитор финансирует частного предпринимателя. Мы даем гарантии, выплачиваем субсидии, но мы сами полный риск по проекту не несем. И мы не отбираем эти проекты. То есть государство не говорит — профинансируйте именно этот завод. Нет никакого диктата по проектам, нет диктата в определении конкретных параметров этого проекта, но есть приоритетные отрасли. Их перечень достаточно широк. Это весь сектор обрабатывающей промышленности, а также практически вся сфера услуг, включая транспорт, сферу складирования, логистики, туризма, частного здравоохранения и образования.
На ваш взгляд, где кроется решение вопроса диверсификации – через поддержку уже действующих бизнесов, которые создают новые направления в своем бизнесе? Или нам важнее создание новых предприятий?
Я думаю, что диверсификация зависит, прежде всего, как бы это ни звучало банально, от людей, которые ее делают. Если у человека нет навыков и способностей ведения бизнеса, вы можете ему дать кучу дешевых государственных ресурсов, создать все условия, но результата не будет. Поэтому, я думаю, основной акцент во всех наших программах мы должны делать на усилении предпринимательского потенциала. Вы правильно сказали, что, наверно, это диверсификация уже действующих производств. Те бизнесмены, которые уже добились определенного успеха в сфере торговли, продажи, сервиса и т.д., могут выходить на новый рынок. Диверсификация действующего производства — это, наверно, задача, которую мы будем решать в ближайшие 2-3 года в рамках ДКБ. Вторая задача — это появление новых стартапов. Это более сложная задача, которая требует поиска людей, которые могли бы инициировать такие проекты и брать на себя ответственность.
А ставку на кого больше делаете при работе со стартапами – на молодежь, на женское предпринимательство? Где лучше приложить усилия, чтобы был «выхлоп»?
Основной акцент — это прирост среднего бизнеса из действующего малого бизнеса. По итогам 10 лет мы даже по количеству предприятий видим, что есть очень большой сектор МСБ, но мало так называемых «газелей» — компаний, которые быстро растут, развиваются и перепрыгивают из малого в средний бизнес. И вот, наверное, наша задача — в рамках ДКБ выявлять таких предпринимателей и создавать условия для их перехода из малого бизнеса в средний.
Еще сегодня существует такой миф, что заниматься бизнесом могут все. Я думаю, что это не так. Все-таки человечество изначально поделено на организаторов и исполнителей. И в этом нет ничего плохого — это сущность человеческих отношений. Даже в любой семье есть ведущий и есть ведомый.
И точно так же талантливые предприниматели — это те, кто может из малого бизнеса вырасти в средний. Да, хороший исполнительный человек может создать небольшой бизнес, но, как правило, он до 50% функций замыкает на себе. А ведь при росте предприятия сложно все самостоятельно контролировать, нужно уметь делегировать полномочия. При переходе в средний бизнес и выявляются предприниматели, которые способны делать диверсификацию. Это не столько исполнители, сколько организаторы, предпринимательские лидеры, которые могут создавать команду, делегировать полномочия, выстраивать процедуры.
И чутье особое должно быть?
Да, и это, нужно понимать, есть не у всех.
(Полный текст читайте в свежем номере газеты «Бизнес&Власть»)
