«Китай сегодня сделал так, что любая его внутренняя проблема превращается во внешнюю, в мировую»

Елена Дудка

- В начале года агентство Bloomberg провело опрос среди международных инвесторов. По мнению 45% респондентов, в течение ближайших пяти лет Китай столкнется с финансовым кризисом. По мнению еще 40% инвесторов, кризис в КНР случится после 2016 года. Каковы основные предпосылки для возникновения кризиса в Китае?

- Давайте разделим вопрос четко на две части. Во-первых, каковы предпосылки. А, во-вторых, столкнется ли Китай с кризисом. Предпосылок действительно немало. Прежде всего, это чрезвычайно ограниченные собственные энергоресурсы, что заставляет Китай все больше и больше привязываться к внешнему импорту . Вот другая причина: стоит росту ВВП резко замедлиться или, говоря по другому, стоит китайским гражданам почувствовать уменьшение роста их благосостояния, к которому они уже привыкли, то начнется «обратная реакция» - падение энтузиазма к развитию производства и в целом экономики в Китае, значительное бегство капиталов за рубеж (благо сегодня каналы для этого со стороны Китая уже есть) поставкам. Нельзя наращивать или даже поддерживать рост ВВП на одинаково высоком уровне, в районе 10%, бесконечно, экономика и людские ресурсы имеют пределы расширения.

Кроме того, существует большой накопленный объем кредитования производства, в том числе ряда базовых отраслей. Сегодня некоторые китайские предприятия продолжают функционировать в условиях фактического банкротства, поскольку их «устранение» из бизнеса нарушит сложную цепочку взаимодействия государства и рынка. Причем заранее известно, что они просто не в состоянии отдать кредиты (например, некоторые металлургические производства), но тем самым государство поддерживает структурообразующие компании. Такой объем кредитования резко уменьшился (почти в два раза), но уже с полученными кредитами ничего не случилось – их по-прежнему надо возвращать.


Время от времени возникают кризисы перепроизводства, так называемый «перегрев экономики», поскольку, в том числе и из-за огромной внутренней конкуренции, нередко китайские предприятия выпускают аналогичные товары, пытаясь задавить друг друга демпингом и обрушивая сбыт окончательно. Есть и масса других моментов, например, растущая инфляция (в 2010 г. она составила 3,3%, а в первом квартале этого года уже 4,5%, обогнав все прогнозы), рост разрыва между богатыми и бедными слоями населения, частичное недовольство местными органами управления, закупочными ценами на селе и т.д.

Но есть и другой фактор. Имя ему – успешность. Востребованность Китая как мощного политического и экономического игрока очень велика во всем мире. Никаких «внутренних проблем» Китая в действительности не существует – Китай сегодня сделал так, что любая внутренняя проблема превращается во внешнюю, в мировую. Любая дестабилизация социально-политической или экономической ситуации в Китае сразу же отражается на внешних рынках. Не случайно сегодня одной из крупнейших проблем является не проблема борьбы между мировыми лидерами, а проблема потенциального «безлидерства», то есть ослабления всех традиционных центров силы, так называемая проблема «G-0», когда ни США, ни Китай, ни объединённая Европа не могут являться в полной мере «регуляторами» мировых или даже региональных проблем. И вместо того, чтобы возникнуть столь долго ожидаемой «многополярности» мира, может получиться «бесполярность» вообще, образование множества региональных, но не очень мощных центров силы. И Китай в известной мере, во всяком случае в Азии, устраняет эту проблему.

Выход Китая на мировую арену как крупнейшего игрока, несмотря на пугающе растущую экономическую мощь, оказывается выгоден практически всем сторонам (даже США, учитывая экономическое «взаимопрорастание» этих стран). Выгоден он и Азии – Восточной, Юго-Восточной, Центральной, которая получает стабильного поставщика товаров, а Россия и Казахстан – еще и долговременного импортера нефти и других ресурсов.

Китайское руководство гибко и стремительно реагирует на кризисные ситуации внутри Китая. Например, стоило взлететь вверх ценам на недвижимость, Китай тотчас начинает грандиозное строительство социального и дешевого жилья. К тому же Китай никогда не позволяет крупным финансовым группам или тем более религиозным объединениям вмешиваться в формирование политики. Более того, сама КПК за счет известного принципа «трех представительств» выполняет роль самого большого бизнес-клуба, строго следя за «экономической дисциплиной» и активно привлекая в свои ряды представителей бизнеса, тем самым накладывая на них определенные обязательства.

Нередко западные эксперты, говоря о потенциальной нестабильности Китая, оценивает его с точки зрения западных стандартов. А вот если посмотреть изнутри традиционной китайской модели – это вполне устойчивое государство, по крайней мере, на настоящий момент.

- Вы не раз высказывали мнение, для Китая единственный способ избежать экономического кризиса в ближайшем будущем – резкое продвижение на внешние рынки. Каковы должны быть, на Ваш взгляд, механизмы этого продвижения? Имеется ли ввиду еще большее продвижение товаров и услуг, или же продвижение производства, капиталов, рабочей силы?

- Да, действительно, продвижение Китая на внешние рынки – это не столько гонка за повышением прибыльности производства или поиск новых рынков сбыта, сколько вопрос стабильности развития и в целом вопрос выживания страны. Население уже привыкло жить в стремительно развивающемся Китае, каждый житель Китая, будь то крестьянин или крупный предприниматель в целом живут все лучше и лучше (что не исключает, естественно, и частных крахов и финансовых неудач), поэтому заметное замедление роста ВВП, которое неизбежно наступит, поставит под удар саму стабильность системы. Замедление возможно уже в 2012-13 гг., вопрос лишь в том, когда оно станет наиболее заметным для населения. Многие аналитики предсказывают социальный взрыв Китая вплоть до раскола страны и смены политического руководства, но это весьма спорный тезис.

Безусловно, Китай продолжит продвижение своих товаров на внешние рынки, но уже не это является основной линией его расширения. Во-первых, речь идет о покупке уже известных зарубежных брендов, которые являются вполне «западными» для потребителя, но которые переходят китайским владельцам. Так, в частности, произошло с IBM, Thompson, престижными фирмами аудиотехники, которые долгое время ассоциировались с «британским звуком» (Mission, Cambridge Audio, Diamond Audio) и т.д. Во-вторых, это превращение своих крупнейших компаний при поддержке государства в транснациональные компании, которые постепенно производят по заказам западных компаний OEM продукты, а затем и вытесняют своих заказчиков с рынка. И хотя они известны в основном специалистам, они уже превратились в настоящих и «монстров» мирового рынка – Haier, Lenovo, TCL и ряд других. В-третьих, это экспорт капитала за рубеж, в том числе в виде массированных кредитов многим странам, от Латинской Америки и Африки до России и Казахстана, что так или иначе привязывает эти страны к китайской экономике и политике. В-четвертых, это переход от простого экспорта столь необходимых Китаю энергоносителей к покупке нефтяных, газовых и угольных месторождений, что мы можем наблюдать по всему миру от Канады до Казахстана. В-пятых, это приход на абсолютно нетрадиционные для себя зарубежные рынки, что особенно активно проявилось в период мирового кризиса 2008-09 гг. Например, на рынок строительства и недвижимости в США, рынок поставок высокотехнологичной продукции и производства продуктов питания Центральной Азии и т.д. Следует учитывать и мощный «гуманитарный экспорт»: создание по всему миру Институтов Конфуция для пропаганды китайской культуры, число которых подходит уже к трем сотням, открытие различного рода китайских центров, издание за рубежом журналов о Китае, – более активной и в целом успешной пропаганды за столь сжатый период времени мир еще не видел. То есть можно сказать, что все предыдущие годы были лишь подготовительным периодом для выхода Китая за свои рубежи. Но Китай стал заложником своих же успехов: без выхода к энергоресурсам, без формирования позитивного имиджа в мире, без постоянного продвижения своей экономики за рубежи все дальнейшего его развитие может оказаться под вопросом.

- В 2008-2009 годах много говорилось об особой политике Китая по эффективному противостоянию мировому экономическому кризису за счет стимулирования внутреннего спроса. Каковы были механизмы реализации этой политики и в чем ее основные отличия от действий других стран, направленных на повышение уровня ликвидности в экономике?

- В своих действиях Китай был максимально гибок и, самое главное, использовал особенности структуры своей экономки. Конечно, Китай, также как и многие другие страны «залил ликвидностью» кризис, выдав к концу 2008 г. 9,6 млрд. юаней ($1,48 млрд) , зато в 2010 – он начал постепенно «выводить» деньги с рынка, выдав кредитами около 8 млрд. юаней ($1,23 млрд.). Предполагаемый объем банковского кредитования на 2011 год – 6,5-7 млрд юаней(хотя квота чуть выше - 7,5 млрд. юаней или $1.1 млрд).

У Китая несколько основных источников роста: экспорт, внутреннее потребление и иностранные инвестиции. Многие ожидали, что Китай в период кризиса за счет уменьшения потребления экспортных товаров в мире войдет в полосу глубокой стагнации, но практика показала, что Китай – далеко не только «экспортноориентированная» держава. Китай сумел стимулировать рост внутреннего потребления, и в этом случае колоссальное население Китая сыграло позитивную роль, частично компенсировав потери от падения экспортного рынка. Наконец, еще больше возрос поток внешних инвестиций в Китай, в том числе и прямых, поскольку только Китай показывал не только стабильность, но даже рост. Китай умело воспользовался кризисом, разместив свои активы за рубежом и купив ряд проблемных фирм. То есть китайская модель показала свою гибкость и устойчивость.

- Недавно на конференции в Алматы Вы сказали, что «сегодня поставки нефти из России в Китай обходится России дороже, чем себестоимость этой нефти». И что существует «экономически необоснованная «справедливая азиатская цена на нефть». Если можно, расскажите, пожалуйста, подробнее о том, с какого времени, какими компаниями и на каких условиях поставляется в Китай российская нефть по экономически необоснованной цене? Известно ли Вам о таких фактах в Казахстане?

- Сегодня со стороны соседей Китая во многом идет настоящая конкуренция за Китай, за прорыв на китайские рынки – прежде всего рынки энергоносителей. В плане поставок нефти Китай является одним из самых перспективных партнеров, ведь он может обеспечить стабильные закупки нефти на много лет вперед. И чтобы прорваться на этот рынок, а также подчеркнуть свои «особые» отношения с Китаем, странам нередко приходиться устанавливать столь же «особые» цены на поставки своих энергоносителей в Китай.

Поставки нефти – яркое подтверждение этому тезису. Поставки нефти в Китай осуществляются из России по нефтепроводу Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО). Цена на поставки нефти в Китай держится в секрете (подчеркну, что нередко – это обычная практика при заключении масштабных соглашений, где рассматривается целый пакет «услуг и преференций»). Но простой подсчет, основанный на опубликованных официальных данных, показывает, что стоимость барреля нефти, поставляемого в Китай, составляет около $60 при средней цене в первом квартале этого года нефти марки Urals около $102 и предполагаемой среднегодовой цене $105. Впрочем, ряд аналитиков предполагают, что через два года произойдет заметное снижение цен на нефть как раз до $60, но это произойдет все же через несколько лет, а не сейчас.

Более того, чтобы удерживать такую цену на нефть, Россия объявила о льготных экспортных пошлинах на нефть, экспортируемых по ВСТО, в результате чего бюджет теряет по $200 с тонны.

Безусловно, стоит учитывать и другую сторону вопроса – налаживание особых партнерских отношений с Китаем. Ведь, в конце концов, поставки энергоносителей – это всего лишь один, хотя и весьма существенный элемент в широком спектре взаимоотношений с Китаем. Но тогда надо признаться себе, что на этом направлении действуют нерыночные механизмы – политические, геостратегические, но никак не экономические.

Стоит учитывать, что Китай – очень грамотный и жесткий партнер, требующий особого внимания на всех этапах выполнения соглашения. Так, в рамках уже заключенного соглашения по поставкам нефти по ВСТО, китайская сторона (а ее представляет компания CNPC) уже начала оспаривать цену, заплатив в январе, по сообщениям информационных агентств, на 7% меньше от ранее оговоренной суммы. CNPC ссылается на то, что нефть доставляется по более короткому маршруту, в то время как российская сторона подчеркивала, что тариф на прокачку нефти по ВСТО един для всей территории и составляет 1815 руб. за 1 т., то есть около $64,4 по текущему курсу.

Для России и Казахстана поставки энергоносителей в Китай представляют собой важнейшее стратегическое направление. Это основная статья экспорта и, как следствие удерживания торговли с Китаем в рамках относительно паритетного торгового баланса (хотя он уже несколько лет «считается» в пользу Китая). Вот всего лишь один пример. В январе 2011 года импорт нефти по нефтепроводу «Россия-Китай» через КПП провинции Хэйлунцзян составил 88,8% от общей стоимости грузов.

Казахстан, безусловно, важнейшее стратегическое направления для Китая прежде всего благодаря запасам нефти и готовности поставлять ее в Китай. Но здесь вопрос не только в торговле энергоносителями. Казахстан является одной из стран, которая продает Китаю свои добывающие компании, более 20 подобных компаний, среди них и крупнейшие, имеют от нескольких десятков процентов до 100% китайского капитала. Безусловно, за этим видны стратегические отношения обеих сторон, и позиция Китая здесь прозрачна – оптимизировать для себя цену за нефть и газоконденсат, стратегически обезопасить себя от скачков цен и политических кризисов. Многое, конечно зависит от того, насколько глубоко Казахстан готов пустить Китай вглубь своих недр и сумеет ли за счет вырученных средств развивать свою промышленную базу и в целом укреплять экономику. Безусловно, передача части недр в руки иностранных компаний, хотя и является нормой в мировой практике, может представлять собой известные риски вплоть до изменения модели развития и переподчинения целых областей экономики.

- По вашему мнению, «Китай хочет вернуть прежнее влияние на Центральную Азию. Казахстан – это самый интересный кусок для Китая». За счет каких механизмов, и в каких направлениях, на Ваш взгляд, будет усиливаться влияние Китая на Казахстан в ближайшем будущем? И какова конечная цель усиления этого влияния? Считаете ли Вы, что у Казахстана есть необходимость и возможность сдерживания этого влияния?

Китай – государство с колоссальным опытом управления близлежащими территориями, в том числе и территориями Центральной Азии, с которым формировались тесные торговые и политические связи еще в V-VII вв., а порою и раньше. Китай экспортировал на эти территории свою систему управления и хозяйствования, часто поддерживал местных лидеров, одаривал дарами. Вообще, Китай больше дарил, чем отбирал, и в этом плане он был очень привлекателен для центральноазиатских государственных формирований. Достаточно было признать власть китайского императора, как территория получала большое количество того, что мы сегодня назвали бы «преференциями» - так реализовывалась «мягкая сила» Китая. И так формировался некий «китаецентричный мир», хотя многие территории сохраняли свои национальные традиции. Но в силу исторических причин, в том числе и вторжения западных держав во второй половине XIX в., Китай утратил свое влияние на весь окружающий мир.


Сейчас идет восстановление традиционной модели политической культуры Китая, естественно, уже на новом уровне. Китай выступает как патрон, как одариватель, за счет которого многие соседние страны получают толчок к развитию. За счет своего развития Китай действительно «вытягивает» за собой многие азиатские государства на более высокий уровень, но, разумеется, в ответ хочет лояльности, доступа к ресурсам, возможности влиять на политику.

Усиление влияния идет по нескольким линиям. Прежде всего, это формирование нового слоя населения, в том числе и в Казахстане, рост благосостояния которого целиком или во многом зависит от взаимоотношений с Китаем – торговли, логистики, оказания каких-то услуг. Такой компрадорский слой формируется практически во всех центрально азиатских государствах, есть он и в России. Другая линия расширения влияния – постепенная перекупка не только нефтедобывающих компаний, но пищевых, текстильных и иных крайне востребованных производств, а также продажа технологических линий со всем пакетом обслуживания. Это и влияние на образование – подготовка кадров, лояльных по отношению к китайским предложениям, формирование альтернативных взглядов на историю отношений Китая со своими соседями. А ведь любая страна, которая граничит с Китаем, просто обязана развивать самостоятельное экспертное китаеведение, дающее возможность взвешенно и здраво оценить исторические предпосылки и перспективы взаимоотношений с великим соседом. И речь идет не о нескольких людях, а о планомерной системе подготовки кадров и развитии научных и экспертно-аналитических центров. К сожалению, именно в системном плане в Казахстане, такая подготовка недостаточно развита, вполне возможно, что придется начинать «с чистого листа».

Китайская политика, в том числе в отношении Казахстана, разумна, очень гибка и в целом прозрачна и нет ничего удивительного, что Китай всячески продвигает и отстаивает свои интересы. Это прекрасный пример для подражания, а не для критики. Китай стремится экономически, а не юридически переподчинить себе территории, поскольку в этом залог его внутренней стабильности.

Есть ли необходимость «сдерживать» Китай? Это не совсем точная формулировка – в конечном счете, все зависит от национальных интересов, устремлений страны. Можно допустить влияние любого государства на политику вашей страны ровно настолько, насколько это не затрагивает стратегических интересов развития, причем именно национальных интересов, а не интересов каких-то отдельных элит. Но если вы решили вдруг ограничить столь «тесные объятия» Китая, то надо сразу же предложить альтернативный вариант развития экономики, в том числе производства техники и сложного оборудования, поддержания добывающей промышленности. Связано это и с возможностью абсолютно самостоятельно выполнять роль одного из лидеров в Азии. У государства Казахстан много рычагов ограничения влияния иностранных компаний и даже государств на свою политику и экономику, вплоть до отторжения ряда компаний в пользу государства (что, конечно же, крайняя мера). Все зависит от политической воли и грамотной оценки ситуации. Как раз с последним дело обстоит сложнее всего – здесь нужен доступ к очень большому объем информации, которая чаще всего закрыта, и абсолютная честность в экспертных оценках. Вообще же, надо всегда начинать с подготовки грамотных экспертов, чтобы не было «кликушества» или, наоборот, самоуспокоения, а была бы профессиональная оценка ситуации.

- По мнению казахстанского китаеведа Константина Сыроежкина, «перспективы Китая за 2020 годом непредсказуемы». Разделяете ли Вы это мнение?

- Про «непредсказуемость перспектив» - частично согласен. Если мы смотрим на Китай как на определённую территорию, ограниченную границами и имеющую статус государства – то, да, строить прогнозы относительно Китая очень и очень сложно. В том числе и учитывая неточность официальных статистических данных, а порою и их закрытость. Достаточно привести один пример: если мы сравним потребление электроэнергии в Китае и рост ВВП, которые обычно находятся в состоянии прямой корреляции, то мы с удивлением обнаружим, что по ряду лет (например, 2008, 2009) внезапно это корреляция нарушается в пользу роста ВВП. Сложно предположить, что Китай открыл новые источники энергии – значит со «статистикой что-то не так».

Но Китай – не только экономика или совокупность политических институтов. Это прежде всего особая устойчивая цивилизация с огромным опытом самосохранения и расширения.

И если смотреть на Китай как на определенную цивилизационную общность, то как раз здесь все прозрачно. Даже в случае дестабилизации Китая как государства, влияние Китая как общности может только усилиться. Увеличится поток мигрантов из Китая, имеющих огромный опыт экономического выживания в самых различных условиях, увеличится количество зарубежных китайских диаспор, различных земляческих и клановых китайских объединений. В целом Китай всегда имел огромную потенцию к расширению, но только сейчас он получил возможность это осуществить. Теперь остается наблюдать, как мир, в том числе и ближайшие соседи будут реагировать на эти изменения. Но Китай – это позитивный вызов всем нам, чтобы оценить свою цивилизацию, силу и слабости своих государств и, самое главное, дальнейшие пути нашего исторического развития.

Справка

Алексей Маслов — востоковед, ведущий российский специалист в области духовных, культурных традиций китайской цивилизации и современных социально-экономических и политических процессов в странах ШОС. Доктор исторических наук, профессор. Директор Центра стратегических исследований Китая Российского Университета Дружбы Народов, заведующий отделением востоковедения Высшей школы экономики.

Действительный член Российской Академии Естественных Наук (РАЕН), Европейской Ассоциации китаеведов, Американской Ассоциации историков. Свободно владеет английским, китайским, французским языками.

Практикующий мастер боевых искусств, имеющий авторитетное признание в мировом сообществе ушу: единственный из иностранцев занесён в «Схемы-хроники шаолиньских монахов-бойцов» (2006). Имеет титулы «Мастер года» за 2007, 2008 и 2010 годы по версии Международного исследовательского института боевых искусств (Малайзия). Первый вице-президент Международной Федерации Шаолиньского ушу (International Federation Shaolin Kungfu, IFSK, с 1998), Президент Федерации шаолиньских боевых искусств (ФШБИ, Россия, с 1996).

По материалам http://ru.wikipedia.org