АФН не оказывало давления на аудиторов БТА

«Сейчас из Аблязова делают народного героя. Хотя создавать собственный бизнес непрозрачными путями – аморально», - считает Елена Бахмутова. О том, что дальше будет с проблемными банками и госпрограммой поддержки экономики, глава Агентства финансового надзора рассказала в интервью <strong>«&» и финпорталу profinance.kz.

- Елена Леонидовна, считаете ли вы, что нынешняя программа государственной поддержки экономики эффективна?

- Благодаря поддержке государства внутренний кредитный портфель в Казахстане не только не сократился за время кризиса, но и несколько возрос. Это позволило поддержать производство, уровень занятости, потребительский спрос. Я считаю, что в условиях всемирной рецессии это уже показатель эффективности. Но в будущем, на мой взгляд, государство могло бы помогать реальному сектору не через кредитование, а посредством механизмов государственно-частного партнерства (ГЧП).

Я против того, чтобы банкам говорили: «кредитуйте то-то или вот то-то». Во-первых, потому что это не рыночные и административно сложные методы. Во-вторых, потому что такие механизмы, как правило, содержат коррупционную составляющую. Полагаю, в дальнейшем банки могут участвовать в государственных программах как операторы или как соинвесторы. Оператор выполняет строго определенные заказчиком операции и получает за это комиссионное вознаграждение. Соинвестор – вкладывает часть средств в совместные проекты и разделяет риски вместе с государством. Я думаю, что нам надо уже сейчас по этому направлению идти.

Что касается субсидирования ставок, то, на мой взгляд, это нужно делать через специализированные государственные институты, такие, как, например, Фонд развития малого предпринимательства (ФРМП). Опять-таки для того, чтобы сократить коррупцию, административные сложности, «откаты», которые могут производиться на уровне среднего звена в банках.

Вообще, на мой взгляд, ФРМП должен не столько выдавать деньги предпринимателям, сколько оказывать им консалтинговую, организационную помощь – в разработке бизнес-планов, развитии инфраструктуры, поиске персонала. А что касается фондирования, то ФРМП мог бы выдавать гарантии для того, чтобы предприниматель обратился в банк и получил кредит.

Я полагаю, что сейчас настало время, когда надо массово заниматься реструктуризацией кредитного портфеля. Я не имею ввиду, что надо взять и просто так простить малому и среднему бизнесу половину их задолженности. Ни в коем случае. Надо с каждым заемщиком разбираться индивидуально. Может быть при посредничестве институтов развития, фонда стрессовых активов.

- Вы считаете, что в банках больше коррупции, чем в государственных органах?

- Я не могу сказать, что больше, но точно знаю, что она присутствует. Потому что когда государственный кредит желают взять тысяча заемщиков, а средств выделяется только на сто заемщиков, это дает большие возможности для злоупотреблений. Статистики точной по этому поводу нет, но мы не раз сталкивались с такой практикой. Естественно, что если банк принимает на себя риск, то он должен иметь возможность самостоятельно оценивать заемщика. И порой невозможно определить со стороны – банк отказал заемщику в кредите, потому что хотел отказать, или потому что счел для себя риски слишком высокими.

Есть различные способы разделять риски между государством и частным бизнесом. Например, инфраструктурные проекты. К сожалению, у нас на практике это пока не очень хороший пример, но в теории весьма позитивный. В таких проектах могут участвовать государство, институциональные и частные инвесторы, банки. Это дает возможность оценить проект с разных сторон и разделить риски.

- Как вы думаете, почему в Казахстане этот механизм пока не прижился?

- Во-первых, внедрение системы ГЧП требует достаточно длительного времени. Нельзя вот так взять и решить с кондачка: построим-ка мы железную дорогу Шар-Усть-Каменогорск. В том проекте все было организовано на скорую руку: и законодательство принято впопыхах и концессионер назначен без всяких тендерных процедур. В итоге у этого концессионера, как вы знаете, собственного капитала не хватило даже для того, чтобы выплатить вознаграждение по облигациям. Но, несмотря на первый неудачный опыт, это очень перспективное направление, которое нужно последовательно развивать.

- А в правительстве разделяют ваше мнение относительно механизмов дальнейшей господдержки экономики? Те средства, которые выделялись по госпрограмме через банки, уже почти освоены и сейчас, очевидно, решается вопрос о том, как двигаться дальше.

- Антикризисная программа это не догма, об этом не раз уже говорилось. Она корректируется по мере необходимости. Например, сейчас создается государственный фонд недвижимости, обсуждаются вопросы о субсидировании ставок, о начале работы фонда стрессовых активов и другие, которые появились на повестке дня уже в ходе реализации госпрограммы.

В целом дальнейшая возможность и необходимость помогать экономике будет зависеть от ситуации в мире, от цен на казахстанские экспортные товары. Но одно ясно точно – у правительства нет цели сохранить все банки в сегодняшней конфигурации, и нет такой цели в отношении всей остальной экономики. Надо помогать только тем, кто имеет потенциал развития. Ни в коем случае нельзя оставлять на рынке зомби-банки - те, у которых на балансе существуют требования к заемщикам, которые никогда не будут погашены. Это значит, что некоторые заемщики должны будут проходить процедуру банкротства, от этого никуда не денешься.

До сих пор действия правительства были направлены на то, чтобы сохранить действующий бизнес, способный выжить в сегодняшних условиях. Задача будущего развития экономики – поддерживать те сегменты, которые будут способствовать диверсификации экономики, двигают ее в новом направлении. То есть это уже будут посткризисные программы. Но уже сейчас ясно, что государство будет присутствовать в экономике. Как мне представляется, в основном через ГЧП, то есть на рыночных принципах. Государство не должно быть акционером, это временная, антикризисная мера.

- Если государственные средства для банков станут недоступными, то за счет чего, по вашему мнению, будет обеспечиваться их фондирование?

- Необходимо развивать внутреннюю депозитную базу. Это сложный и длительный процесс, но только так можно создать устойчивую основу для развития финансового сектора страны. В идеале кредитный портфель банков не должен превышать объем внутренних депозитов более чем в 1,5 раза. А в нашем случае идет превышение почти в 2 раза. Потому что кредитный портфель долгое время фондировался в основном за счет внешних заимствований.

Есть еще неиспользованный потенциал роста депозитов физических лиц в банках. Но основная задача – привлечь в банковский сектор корпоративные вклады.
Многие крупные компании, работающие в РК в сфере добычи и переработки нефти, в том числе и резиденты Казахстана, основной объем своих денежных средств держат не в казахстанских, а в иностранных банках. Кстати, часть этих денег потом заходит в Казахстан уже под видом внешнего фондирования.

- Можно ли административными мерами обязать иностранные компании держать свои деньги не в зарубежных банках, а в наших?

- Я полагаю, что надо быть последовательными в своей политике и действовать не административными, а рыночными мерами. Есть в системе управления экономикой свои методы симулирования и дестимулирования. Не хотелось бы вмешиваться не в свою епархию, но у государства есть контракты, например, с недропользователями. В этих контрактах прописываются обязательства сторон. Интересы казахстанской финансовой системы могут учитываться при заключении контрактов. Но необходимо найти такую конфигурацию, которая с одной стороны позволила бы достичь желаемого результата, а с другой – не противоречила бы международным правилам ведения бизнеса. Ведь это нормально, когда ресурсы, которые генерируются на территории Казахстана, работают на экономику нашей страны. У нас, к примеру, есть требования относительно казахстанского содержания в проектах иностранных компаний, предоставления рабочих мест казахстанцам и др. Но со своей стороны иностранные инвесторы должны быть уверены, что и их интересы в Казахстане надежно защищены.

- Частных вкладчиков беспокоит вопрос – если несколько банков одновременно станут банкротами, то хватит ли Фонду гарантирования депозитов денег для того, чтобы расплатиться со всеми депозиторами?

- Одновременного банкротства сразу нескольких банков не может произойти даже гипотетически. Это все равно что в страховой компании одновременно по всем заключенным договорам произойдет страховой случай. В таком случае существование страховых компаний вообще бессмысленно. Я считаю, что вопрос так ставить нельзя. Ни одна система гарантирования не может покрывать 100% депозитов в стране, это нонсенс. Она должна стремиться к тому, чтобы покрывать порядка 5% от общего объема вкладов. У нее должно хватить средств на то, чтобы рассчитаться с депозиторами среднего банка. Но я хочу подчеркнуть, что сейчас у нас существуют настолько богатый выбор инструментов в работе с проблемными банками, что фонд гарантирования депозитов в случае банкротства такого банка, скорее всего, будет задействован только частично. Скорее будет использован механизм передачи вкладов и активов в другой, работающий банк.

Кроме того, банкротства не случаются внезапно. Если состояние банка ухудшается, мы это видим и принимаем превентивные меры. И, наконец, у Фонда гарантирования депозитов всегда есть возможность получить заемные ресурсы, в том числе и у Нацбанка.

- В начале разговора вы упомянули, что сейчас настало время, когда надо массово заниматься реструктуризацией кредитного портфеля. При этом, среди профессиональных участников банковского рынка существует мнение, что если бы государство помогло банкам реструктуризировать их внешние долги (например, предоставив государственную гарантию), то у банков освободились бы средства и они смогли бы реструктуризировать большее количество долгов своих заемщиков. Что вы думаете по этому поводу?

- Банки должны заниматься реструктуризацией долгов своих заемщиков не потому, что они такие благодетели, а потому что это их бизнес. И если они хотят продолжать свой бизнес дальше, они должны сохранить ту корову, которая дает им молоко. Другое дело, что к этому надо подходить жестко. Пусть вычленяют наиболее жизнеспособный бизнес заемщика и только с этой жизнеспособной частью продолжают работать. Правда, для того, чтобы вычленить такой жизнеспособный бизнес, необходима добрая воля заемщика, который должен честно раскрыть все свои карты. От тех сегментов производства, которые тянут весь бизнес заемщика назад, нужно избавляться.

Невозможно, чтобы во время кризиса пострадала только одна сторона – либо государство, либо банки, либо заемщики. В такой ситуации все должны нести свою долю ответственности. Государство уже вложило определенные ресурсы в экономику, то есть понесло расходы. Банкиры тоже уже пострадали от изменения условий ведения бизнеса, и, возможно, еще пострадают. Теперь придется пострадать и заемщикам. Потому что это и их риски тоже. То, что они занимали деньги в банках, это был их собственный выбор. И то, что многие компании сейчас не могут получить приемлемые условия рефинансирования из-за непрозрачности своего бизнеса, является результатом их собственной внутренней политики.

Физические лица тоже недооценили свои риски. И сейчас ссылаться на то, что они поддались рекламным призывам и набрали кредитов, неправильно. Повторюсь – каждый должен нести свою долю ответственности. Но, вместе с тем, каждый должен думать о будущем. Если банки сейчас не пойдут на рефинансирование задолженности своих заемщиков, многие предприятия станут банкротами и потом создавать бизнес на пустом месте будет намного сложнее. Сейчас надо сохранить то, что может дать ростки в будущем.

- Многие считают, что государство не должно было тратить столько денег из Нацфонда на спасение БТА и Альянса.

- Знаете, можно было обвинять государство в таком подходе в октябре, но не сейчас. Уже весь мир пошел по этому пути. Мы были одними из первых, а сейчас уже все согласны с тем, что по-другому нельзя. Никто не говорит, что это очень хорошо, но иначе из кризиса выйти невозможно. Потому что просто так давать деньги банку, при сохранении существующей структуры его акционеров, несправедливо. Почему надо перекладывать риски банка на налогоплательщиков, если его акционером являются частные лица?

Недавно мы внесли ряд изменений в законодательство, и теперь у нас есть масса механизмов для того, чтобы сохранять здоровую часть банка и избавляться от неразрешимых проблем. Но в феврале ситуация была несколько иная.

- Когда государство заходило в БТА, в полной ли мере оно понимало весь объем проблем в банке?

- Сейчас из Аблязова делают народного героя. Хотя создавать собственный бизнес непрозрачными путями, вообще-то аморально. То, что кредитный портфель БТА банка аккумулирован за пределами Казахстана, было всем известно, в том числе и кредиторам банка и регулятору. Это была открытая политика БТА, одобренная его акционерами, советом директоров. В то время это нельзя было назвать проблемой банка, это были его риски. Сейчас они реализовались.

Помимо того, что политика банка была рискованной, имело место и мошенничество. Так, кредит выдавался одной оффшорной компании, та передавала деньги другой оффшорной компании, вторая – третьей. Только на третьем или четвертом этапе эти деньги вкладывались в определенный бизнес на территории России. На момент выдачи кредита банк раскрывал эту цепочку перед надзорными органами. Но потом стоило ему заменить в данной схеме одну оффшорную фирму на другую, как отследить движение денег становилось практически невозможным. Особенно активно эта замена происходила в конце января – начале февраля, задолженности по кредитам передавались от одних заемщиков другим на основании доверенностей. Все делалось спешно, без формальностей, без решения кредитного комитета и т. д.

Точно так же из банка выводились залоги. На момент наших проверок, залоги у банка были. Затем по доверенностям отдельный залог передавался представителю БТА в России. После чего этот представитель в соответствующих государственных органах РФ выводил данное имущество из залога банка. Это тоже мошенничество. Таким образом, с одной стороны стандартный кредит превращался в беззалоговый, а с другой - ответственность за его погашение нес уже новый заемщик, непонятная оффшорная компания без копейки за душой.

Знало ли об этом государство? Да, о многих проблемах мы знали. Государство потому и зашло в этот банк, что по результатам наших проверок было необходимо создать провизии в размере 260 млрд. тенге по проблемным кредитам. Но к настоящему моменту, как вы можете видеть в аудиторском отчете, гораздо больше займов перешло в этот разряд. В том числе и по объективным причинам, в частности, потому, что ухудшилась ситуация на рынке недвижимости России, где сосредоточено большинство крупных проектов БТА Банка.

- Какова, по последним данным, сумма таких проблемных кредитов в БТА Банке?

- Эта информация есть в недавно опубликованном аудиторском отчете. Кстати, бывший председатель правления БТА Банка г-н Солодченко записался в журналисты и пишет, что на аудиторскую компанию оказывалось давление. Я хочу сказать, что у нас на самом деле есть претензии к аудиторам. Потому что они делали отчет по БТА Банку за 2007 год и за 9 месяцев 2008 года. И это их вина тоже, что они не обнаружили очевидных нарушений. Никакого давления, по крайней мере, со стороны регулятора, на аудиторскую компанию не оказывалось.

Чтобы предотвратить использование таких мошеннических схем в будущем, с 1 января 2010 года мы вводим новый норматив – формирование 100% провизий по кредитам, выданным резидентам оффшоров. Но я хочу сказать, что система регулирования не может полностью контролировать процесс принятия решений в банках. Ответственности с участников рынка за их действия никто не снимает.

- Елена Леонидовна, как вы относитесь к предложениям об объединении НБРК и АФН?

- Предложение, безусловно, эффектное. Но я сравнила бы это с косметической операцией – со стороны красиво, а польза для организма весьма сомнительна. Надзорная культура, как и любая культура, не возникает по мановению волшебной палочки. Она прививается настойчиво, кропотливо, трудом и опытом многих людей.
Анализ инициатив, которые предлагаются в США и Европе по реформированию архитектуры регулирования и надзора показывает, что для разрешения системных рисков на финансовом рынке мер надзорного органа недостаточно. Об этом, в частности говорится в докладе руководителя Казначейства Великобритании, сделанном 8 июля текущего года в Парламенте, где предлагается создать Совет по финансовой Стабильности, в состав которого будут входить Центральный Банк, Финансовый регулятор и Казначейство. Совет по надзору за финансовыми услугами предлагается создать в США. Согласно докладу Казначейства США «Реформирование финансового регулирования», он должен будет обеспечить взаимодействие между Казначейством, Федеральным резервным банком и шестью надзорными органами.
Международный опыт свидетельствует, что необходимым условием создания Советов по финансовой стабильности является четкое разделение полномочий между их участниками. В этой связи, объединение надзорных и монетарных полномочий в рамках одного органа в контексте дальнейших мер государства по обеспечению финансовой стабильности – нецелесообразно.



Елена Дудка, profinance.kz