Основатели и руководители инвестиционной компании и инкубатора The Farm выстраивают инфраструктуру для проектов в сфере hi-tech. Тема стартапов стала в последние два года очень интересной и привлекательной для казахстанского рынка, но мало кто за это время сделал действительно работающий механизм по работе с проектами. Команда состоит из пяти человек: Рустам Халиков (Казахстан, управляющий партнер), Руслан Егембаев (Казахстан, управляющий партнер), Анна Осипова (Казахстан, директор по развитию бизнеса), Руслан Карабукаев Кыргызстан, директор по развитию бизнеса) и Олег Пузанов (Кыргызстан, директор по технологиям). Они, имея за плечами опыт работы в высокотехнологичном бизнесе, инвестировании, продвижении и управлении проектами, а также в их разработке, создали инкубатор для IT-проектов, с фокусом не только на «выращивание» проектов, но и на право самостоятельного инвестирования от лица компании The Farm. Предлагаем вашему вниманию интервью с членами команды.

У вас всех есть опыт работы в высокотехнологичном бизнесе. Как устроена эта индустрия?

Как правило, под венчурным финансированием понимается финансирование на самых ранних стадиях бизнеса. Когда у человека еще ничего нет, он только занимается научно-исследовательскими разработками, делает прототип и т.д. Первые деньги, которые разработчики получают, приходят на этапе, который называется «Три Д»: друзья, дураки, домашние. Это те люди, которые поверили тебе лично и дают эти деньги взаймы или на безвозмездной основе в надежде, что твой проект «выстрелит». 

На следующем этапе появляются бизнес-ангелы. Под «ангелами» понимаются частные инвесторы, вкладывающие деньги в стартапы на этапе создания предприятия, на разных условиях, как правило, в обмен на возврат вложений и долю в капитале. Бизнес-ангелы инвестируют часть собственных средств в инновационные компании на самых ранних стадиях развития — «посевной» (seed) или начальной (start-up). Эта особенность и готовность рисковать делают этих инвесторов заслуживающими внимания, но суммы, как правило, небольшие (30-50 тыс. долларов) в разного рода проекты. 

На больших рынках «ангельские деньги» доходят и до 300-500 тыс. долларов, их еще называют «суперангелами». Бизнес-ангелов в Казахстане практически нет, в России их очень мало. Бизнес-ангел постоянно отслеживает проекты в своем портфеле, общается со стартапами, изучает рынок, вкладывается, потом продает свою долю и на этом, соответственно, зарабатывает. На следующем этапе мы имеем дело с венчурными фондами. Большинство имеют фокус на сферу новейших научных разработок, высоких технологий. Как правило, 70-80% проектов не приносят отдачи и умирают, но прибыль от оставшихся 20-30% окупает все убытки фонда. За ними уже идут фонды прямых инвестиций. Во всей этой линейке есть еще стратегические инвесторы, которые могут входить в проекты на разных этапах. 

Они могут подхватывать идею, а могут выкупать либо технологию, либо команду, если она им нравится. Facebook, например, скупал компании для технологий. Google выбирал команды. Основная охота идет за командами. Потому что идей много, но любая из них стоит 0, пока не будет команды, которая будет все это реализовывать.

В последние пять лет цепочка стала размываться. Появились суперангелы, венчурные фонды начали смотреть на проекты на самых ранних стадиях и начинают ставить меньшее количество денег на один проект. На рынке СНГ появился еще один тренд — это акселераторы и инкубаторы. Между ними граница тонкая. Под инкубатором понимают некую инфраструктуру, где команда может садиться и работать. Это помещение, компьютеры и техника, поддержка в обучении проектной команды, а также предоставление недостающих экспертиз в том или ином проекте. Под акселераторами подразумевают бизнес, который связан с тем, что вокруг проекта собираются менторы. В такой атмосфере проект развивается быстрее, нежели если бы он двигался самостоятельно. Опытные люди говорят: если ты пойдешь вот так, то будет так, а если сделать это, то получится вот это. Ты избегаешь ошибок, которые неминуемо сделал бы, если бы работал один. 

В результате сроки на подготовку проекта резко сокращаются. Роль акселератора состоит в том, чтобы ускорять стартовый процесс. Это важно, потому что жизненный цикл IT-проектов — около одного года. Софт обновляется еще быстрее. Если у тебя есть идея, то ты должен бежать к ее реализации и скорейшему внедрению. Это в информационных технологиях. Если говорить про материаловедение, то там циклы более длинные. Например, человек изобрел лекарство, прежде чем оно попадет на полки, его нужно протестировать на крысах, потом — человеке. Дальше следует длительный процесс получения лицензий. Там никакой акселератор не поможет. В IT все проще: меньше стартовый капитал, не нужна лаборатория, только компьютер и мозги. Поэтому IT-сектор и стал таким детонатором роста предпринимательства во всем мире. И это не то что малое предпринимательство, это микропредпринимательство. Но оно изначально глобальное. Ты сразу выбегаешь на поле глобального рынка и начинаешь конкурировать со всеми подряд. От этого становится страшно интересно, потому что это такой чемпионат мира — все против всех. Есть локализованные рынки, но все равно границы, присущие традиционные секторам экономики, здесь отсутствуют.

Какие стратегические направления вы как The Farm выбрали в своей работе?

Один из элементов работы The Farm — клонирование проектов, которые «выстрелили» в России, Украине. В России есть компания Fastlane, которая делает клоны сервисов, популярных в США и Европе. Так вот она запускает новый проект каждые 1,5-2 месяца. Представьте — новый бизнес каждые полтора-два месяца. И масштабы интернет-бизнесов растут. Так что e-commerce становится очень серьезным сегментом. Вся интернет-индустрия похожа на Солнечную систему. Центром этой системы является Калифорния. Там самое большое количество патентов, разработчиков и инвестиций на квадратный метр. В некотором отдалении от Калифорнии находятся США в целом, Европа и Израиль. Еще дальше— Азия, Восточная Европа. Затем— Россия, Украина. Казахстан— еще дальше. Несмотря на то, что мы можем пользоваться всеми интернет-сервисами, начиная с глобального Facebook и заканчивая локальными интернет-магазинами, имеем в наличии современные девайсы, мы все равно находимся на периферии интернет-индустрии. 

То, что сейчас происходит в России, до нас дойдет через 2-3 года. То, что есть сейчас в России, в Европе было 2 года назад. Ты можешь сесть на машину времени: купить билет в Москву за 500 долларов, слетать и увидеть будущее Казахстана в 2016 году. Если съездить в Европу, то можно увидеть наше будущее через 5 лет. А если слетать в Калифорнию, то можно увидеть будущее через 10-12 лет. То есть у нас есть гипотетическая возможность заглянуть в будущее и посмотреть, как будет выглядеть наш регион в будущем. Как инкубатор мы сейчас делаем следующее: смотрим на текущее состояние в России и Украине, делаем копии сервисов. Потому что то, что есть сегодня в Москве, с большой вероятностью повторится в Казахстане. Есть общая культура, язык, ментальность, инфраструктурные возможности. Все это работает.

Второе направление стратегии— разработка инновационных проектов, которые рассчитаны не на Казахстан, а на глобальные рынки. Поэтому у нас есть партнеры в лице российских и украинских инкубаторов. В будущем география компании расширится, у нас появятся партнеры в Индии и Сингапуре. 

Не возникает ли у вас ощущения, что через некоторое время у людей наступит насыщение интернет-сервисами? Уже сейчас много предложений сыпется и по скидкам, и по онлайн-покупкам. Многие пошли в эту индустрию, вкладывают туда деньги, но людям нужны каждый день реальные вещи: хлеб, молоко, дом, машина и т.д. Не столкнемся ли мы через какое-то время с ситуацией, что рынок онлайн-сервисов надулся как мыльный пузырь, а вот в секторе производства реальных товаров и услуг, спрос на которые будет всегда, наши предприниматели толком ничего не успели сделать?

Перегрева не будет. Когда вы говорите про насыщение купонными сервисами, то, скорее всего, имеете в виду, прежде всего Алматы. А есть еще регионы. Притом что город Алматы тоже до конца не доработан— есть огромное количество mass market, до которых команды купонаторов еще даже и не дошли. 

Когда вы говорите про хлеб и воду, то абсолютно правы, эти товары— часть потребительской корзины. Но, заметьте, сотовая связь уже находится в потребительской корзине. Пять лет назад ее там не было. Еще один момент: если вы посмотрите на трафик сотовой связи, то там все больше и больше денег тратится на Интернет, а не на разговоры. То есть со временем какие-то вещи станут для вас жизненно необходимыми. Точно так же с интернет-сервисами: что-то будет ежедневной потребностью, а что-то будет экстра. Задача тех, кто работает в этом секторе, сделать так, чтобы как можно больше сервисов были жизненно необходимыми.

В традиционных отраслях нет механизмов сотрудничества разработчиков проектов и инвесторов. К примеру, что было на конференции iProf— выступало несколько команд, в том числе из IT-университета, которые презентовали свои проекты. Опытные игроки интернет-рынка оценивали потенциал проектов, могли на текущем этапе поддержать тот или иной, помочь с финансированием или партнером. Такого, к сожалению, не происходит в других индустриях.

Да, вы правы. Это как раз таки прерогатива государства. Есть инкубаторы, есть венчурные фонды, в том числе корпоративные, есть предприниматели. Раскрытие талантов происходит в вузах, там, соответственно, должны быть профессора, которые генерируют движение, мотивируют стартапы. В КБТУ есть такой профессор, и из этого вуза выходят классные ребята и даже команды. Задача государства — создать инфраструктуру, обучение, платежные системы, стимулирующее законодательство, формирование спроса. Ведь чем больше будет инициатив в самом начале формирования идей в головах молодежи, тем больше будет интересных проектов из года в год выходить на рынок. Это большая работа, в которой мы как The Farm участвуем теми силами и возможностями, которые есть у нас.